- Но у вас в любом случае больше талантов.
Лис зевнул, глаза у него уже давно слипались.

- Скорее, больше времени, - ответила Иримэ. - Ложись уже спать, я подежурю.

- Ага, - кивнул Лис, - вы и спите реже.
Он улегся, положив голову на походный мешок, в котором после нападения разбойников прибавилось вещей, и вскоре крепко уснул. Айолли тоже спала и на сей раз видела хорошие сны.
- Та синеватая полоска - это река. - Ветер треплет ее и без того взлохмаченные рыжие волосы, а солнце золотит незагорающую кожу. - Но может, ты лучше не будешь смотреть вниз?
Они с Сильвирином стоят возле стрельчатого окна, из которого открывается ошемляющий вид на Север. И даже то, что она совершенно не помнит, как они сюда попали, ее не очень заботит.

Иримэ, как и всегда, не спала до рассвета, хотя чувствовала себя очень уставшей, а значит, следующую ночь бодрствовать будет тяжело, но теперь, когда Айолли заболела, ложиться спать совсем не стоило до самого халадинского селения. Если, конечно, ближайшая деревня еще сохранилась там, где она ее помнила.
Ночью никто больше к ним не заявился. Если и местных разбойников и были подельники, которых те могли позвать, то они были слишком напуганы, чтобы так поступить.
Утром, прежде, чем разбудить северян, она сходила за водой и приготовила поесть и очередную порцию фаэлосовского отвара, а потом только осторожно потрясла за плечу сперва Лиса, а затем Ломэлоттэ.

Алайо проснулся сразу же, как только нолдэ до него дотронулась, чего не скажешь о Ломэлоттэ. Глаза девушки слипались, и она хоть и держалась молодцом, выглядела разбитой.
- Одна морока со мной, - тихо сказала она, выпивая отвар Фаэлоса.
Ей хотелось добавить привычное "зря ты потащила меня с собой", но сил спорить не было. И еще был Сильвирин, который такие настроения вряд ли бы одобрил.

- Все в порядке, - привычно отмахнулась Иримэ, отставляя пустую миску. - Через несколько дней, надеюсь, ты совсем поправишься.
Таких разговоров она и без Айолли слышала достаточно, поскольку ей служило немало эдайн, а подобный недуг у людей случается не так-то редко.

- Надеюсь, - отозвалась северянка.
Поела она тоже немного, но идти старалась как можно быстрее, чтобы не задерживать своих спутников.

Иримэ шла медленно, чтобы Айолли не было тяжело за ней поспевать. Это значило, что они потеряют еще как минимум день, но ничего поделать с этим было нельзя.
Вскоре начался лес, а местность неуклонно повышалась, и теперь Тейглин и правда нес свои воды далеко внизу, в узком и опасном ущелье, преодолеть которое на лодке было бы безумием. До человеческого жилья было еще далеко, но в здесь явно было спокойней, чем на Перекрестье, а дорога, идущая вдоль реки, порядком заросла, а следовательно, шанс нарваться на недобрую встречу был невелик.
Днем нашли сухую и светлую полянку и остановились на привал, чтобы Ломэлоттэ могла отдохнуть. Лалвендэ как обычно дала северянам отдохнуть и стала заниматься стоянкой. В принципе можно было обойтись без костра, но Айолли стоило отогреться и снова выпить отвар, чтобы она могла потом идти до вечера.

Ломэлоттэ села и закрыла глаза. Лучше ей не стало, но не стало и хуже, а это было уже хорошо.
Лис начал помогать Иримэ, хотя она об этом и не просила.
- Может, нести ее по очереди? - тихо спросил он.

- Ты прав, так будет и проще, и быстрее, - согласилась нолдэ.
Она тем временем подложила Айолли под голову два мешка, так, чтобы она полулежала и могла есть и пить, не вставая, и укутала ее двумя плащами, а затем стала заниматься костром.
- В любом случае, пусть сперва согреется и отдохнет, а там посмотрим.

- Я, конечно, не целитель, но, похоже, ее тело плохо борется с заразой, - сказал Алайо, уже усевшись возле костра. - Это ж херня, а не болезнь, на самом деле. Но она как будто сама гасит свои силы.
Айолли дремала и не слушала их.

Иримэ медленно кивнула, соглашаясь. Многие эдайн вообще не обращали внимания на такие вещи и не ходили с такой ерундой к целителю - просто сами пили побольше горячего и ложились спать поближе к костру, но Айолли почему-то слабела на глазах.
- Если так будет и дальше, я могу попробовать помочь, - сказала нолдэ после недолгой паузы. "Но после этого уже меня придется на руках нести," - добавила она про себя. но озвучивать эту мысль не стала.

- Ты на ногах не стоишь, - заметил Лис. - Может, сперва поспишь, потом поможешь? Или не доверяешь мне?

- Причин тебе доверять у меня и правда маловато, - Иримэ улыбнулась, - но дело в том, что сейчас мне будет проще лечить ее, чем после того, как я отдохну - и не спрашивай, почему. Так что лучше уж сейчас. Но я боюсь, что после такого лечения жить ей будет хотеться еще меньше.

- В смысле? Вы клин клином, что ли, выбиваете? - усмехнулся Алайо. - Как в вастакской легенде, где мудрец посоветовал несчастливому человеку сперва купить козу, а через некоторое время продать. В итоге стало как раньше, но после козы кажется, что забот меньше.

- То есть тем страшным сказкам, в которых есть доля правды, ты не веришь. То, что я могла сделать для нее, не касаясь ее сознания, как ты видишь, не помогает. А от осанвэ с эльфом тем, кто связан с вашей Твердыней, обычно становится очень плохо. Айолли поправится, но одним кошмаром у нее станет больше.

- Я им верю постольку, поскольку последствия видел сам, но это все про тех, кто прошел Посвящение, а Айолли его не прошла. Она, конечно, связана с Твердыней, но я не думал, что так сильно.

- Пройди она Посвящение, я бы вообще не стала рисковать, - Иримэ отвернулась от Лиса и села рядом с Айолли, одной рукой взяв ее ладонь, а другую положив ей на лоб - увы, снова очень горячий. - А теперь, Алайо, сходи-ка ты за водой и еще за хворостом. Или просто погуляй, чтоб не мешался.

- Ладно. - Лис поднялся со своего места.- Пойду, полюбуюсь видами. Но ты все-таки давай без непотребства, ладно? Вероятность потерять только что воскресшего друга делает мне больно.
Алайо скрылся за деревьями, не дожидаясь ответа.

Иримэ осторожно потянулась к сознанию северянки, и та пока не пыталась от нее закрыться, а значит, все шло хорошо. Она все более и более ясно могла ощущать состояние ее роа, и теперь понимала, что Лис был прав: Айолли действительно могла умереть из-за какой-то простуды. Кажется, Ломэлоттэ не становилось больно от того, что Иримэ просто "смотрела", но теперь ей предстояло самое трудное. Даже с Сильвирином было проще - она могла совершенно не заботиться о том. насколько аккуратно удалит заразу из его тела. В конце концов, ради того, чтобы выжить, можно и потерпеть. Но с Айолли все было иначе. Иримэ чувствовала себя так, как будто идет по узкому и грозящему обломиться карнизу над пропастью, который с каждым шагом становился все более ненадежным. Она никогда не стремилась стать одной из служительниц Эстэ и никогда толком не интересовалась их искусством, а после почти половины тысячелетия на войне и подавно было чудом. что у нее получалось хоть что-то. Кроме того, после многих лет, когда она держала свой разум полностью закрытым, ей приходилось отчасти заново учиться использовать силы собственной фэа, да еще по-другому - оставляя немалую часть своего сознания отделенной прочной стеной от всего мира. Так или иначе, она не успела сделать и нескольких десятков шагов, как карниз рухнул в бездну вместе с ней. Она чувствовала боль Ломэлоттэ как свою собственную, и едва удержалась от того. чтобы вскрикнуть - впрочем, скорее, от неожиданности, поскольку она видела и гораздо худшее. Но менять что-либо было уже поздно, так что оставалось только сделать все как можно быстрее. Наконец, когда болезнь еще не прошла совсем. но жизни Айолли уже точно ничего не могло угрожать, Иримэ решила, что не нужно больше ее мучить и отпустила ее сознание.
Она убрала руки и буквально отвалилась от нее, а после некоторое время просто лежала рядом на траве и смотрела в небо, утирая рукавом выступившие на лбу и висках капли пота и тяжело дыша.

Айолли проснулась, широко распахнув глаза. Кошмар отступил, но она не сразу поверила в это. Он был таким ярким и настоящим, что северянка какое-то время лежала, не шевелясь, и приходила в себя. Последний раз она ощущала что-то подобное, когда пыталась хоть как-то спастись от драконьего детеныша, или когда Лумрен давал ей понять, что на ее многострадальном теле еще есть живое место.
Но сейчас это был только сон, глупый и недолговечный... Вот только рядом лежит Иримэ и ей явно плохо, тогда как сама Айолли чувствовала прилив сил. Тихо ахнув, девушка подобралась к Лалвендэ и взяла ее за руку.
- Ты снова вытащила меня. - Она гладила ее по голове другой рукой, совсем как раньше, когда думала, что нолдэ осознает себя не больше младенца. - Не надо было, ты же так давно не спала... И вообще не стоит.
Она даже не знала, что сказать.

Иримэ слегка повернула голову и посмотрела на Ломэлоттэ. Даже говорить было тяжело, но зато северянка чувствовала себя намного лучше, а значит, силы потрачены не зря.
- Вот из-за твоего "не стоит" мне и пришлось тебя вытаскивать, - она говорила, слегка растягивая слова, поскольку сейчас это было непросто. - Ты настолько не хотела жить, что чуть не умерла от обычной простуды. Еще немного, и у тебя начался бы кашель, а затем зараза перебралась бы в легкие, и тогда вылечить тебя стало бы намного сложнее. Так что я буду тебе очень благодарна, если ты постараешься научиться снова ценить свою жизнь.

- Это будет нелегко, - отозвалась Ломэлоттэ, которая уже снова владела собой, - но если просить тебя не утруждаться бессмысленно, я буду ценить твою жизнь. А еще не хочу расстраивать Сильвирина.

- Вот и хорошо, - улыбнулась нолдэ, - подумай о нем, ты очень ему нужна. А теперь укутайся потеплее и отдыхай, а то опять станет хуже.
Она подложила руки под голову и полуприкрыла глаза. Безумно хотелось так и уснуть, но сейчас явно не стоило. К тому же, если подождать еще некоторое время, есть надежда, что она слишком устанет, чтобы видеть сны.

- Давай, ты поспишь, а я рядом посижу? Я и так уже выспалась, а тебе нужен сон. Если будет плохо, разбужу. - Айолли заглянула ей в лицо. - Не надо так, ну правда.

- Ну хорошо, - сдалась Иримэ. Стоило ей немного расслабиться, и вот благословенная черная пустота уже раскрывала ей свои объятия, и это было счастьем.

Северянка никуда не ушла, как и обещала. Она так и сидела рядом с Иримэ, держа ее за руку и гладя по голове другой рукой. В памяти всплыло, как она заботилась об Иримэ: мыла, переодевала, кормила и даже расчесывала, хотя о последнем ей никто не говорил. Она была уверена, что Лалвендэ мало что понимает, но почему-то ей казалось, что нолдэ стесняется. Во многом поэтому она стала что-то рассказывать о себе - чтобы отвлечь Иримэ от ее беспомощности.
Лис вернулся, но, увидев, что нолдэ спит, одарил Айолли восхищенным взглядом и ушел бродить дальше, хоть и недалеко.

В черной пустоте постепенно стали проступать неясные образы, лица и события, не имевшие друг к другу никакого отношения и разделенные множеством лет и множеством лиг. Иными словами, ей снился полный бред, но он был порождением только ее сознания - невнятный, такой, от которого становится неуютно и муторно, но не имеющий ничего общего с ее кошмарами. Словом, Иримэ могла считать, что сегодня ей просто несказанно повезло.
Ее никто не разбудил, и когда она открыла глаза, небо надо полянкой уже начало темнеть, а под кронами деревьев уже притаились густые сумерки, так что идти сегодня дальше было бессмысленно.
Поскольку первой, кого она увидела, была Айолли, сидевшая над ней в такой знакомой и привычной позе, сначала, до того, как полностью стряхнула с себя сон, Иримэ вздрогнула. На нее накатила волна черного, беспросветного, абсолютного ужаса, но в следующую же секунду она успокоилась, осознав, где находится, и как-то почти виновато посмотрела на северянку.
- Добрый... мда, добрый вечер, - она села и огляделась. День был потерян, но и ей, и Айолли, стоило отдохнуть, так что это ее не особо огорчало.

- Добрый, - улыбнулась Ломэлоттэ. - Ты так сладко спала, как лиса.
Северянка выглядела все еще слабой, но уже выздоравливала и немного повеселела. Правда, глаза ее не смеялись.
Лис сидел чуть поодаль и доваривал похлебку.

- Как ты? - спросила Иримэ. - Если станет хуже, я могу попробовать еще раз тебе помочь.
Пока она спала, Лис и Айолли неплохо устроились, а она так вымоталась, что даже не слышала, как они ходили вокруг, и это совсем не радовало.