Для Айлэмэ
Наш постап. Леший и его общение с другими зараженными.
Этот запрос меня немного озадачил, потому как Леший старательно не палился, что он мутант, и с другими зараженными взаимодействовал так же, как и "чистые". То есть как видел - стрелял. Впрочем, в жизни бывает всякое...
Итак, Эсваю шестнадцать, его только недавно выгнали из Питера, он юн и наивен.
И да, я что-то расхваталась. 1693 слова, и это только половина или даже меньше, до собственно встречи с товарищами по несчастью. Леший к ним только лезет... Но я буду это продолжать)))

Для тех, кто не в курсе - постап живет здесь.

За помощь в ловле блох - огромнейшее спасибо, ибо я сейчас не осиливаю.

Над городом сгущались сумерки, быстро и стремительно, как бросок разъяренного цербера. Еще несколько минут назад было светло, и вот уже мир вокруг окутался сперва полутенью, а затем ночной чернотой. В домах за высокой стеной из бетона и стальных листов уже зажигали свечи, и окна начинали светиться желтоватым уютным светом. На воротах и вышках часовые включали фонари, вспарывая темень наклонными столпами яркого белого света. На них лучше не смотреть, а то попадут в глаза, и на пару минут ослепнешь, а в диких землях пара минут - это время, за которое тебя могут успеть убить, сожрать и обглодать кости. Или убить и обобрать труп - на кого попадешь.
Эсвай Леший зябко поежился, кутаясь в потертый плащ из кожи лецерты. Днем было тепло, но вместе с темнотой пришли сырость и холод, а еще на свою беду Леший умудрился простудиться по дороге, и теперь его начинало знобить. Собственно, из-за этой простуды он и оказался на ночь глядя за воротами города. На кордоне не стали разбираться, просто сопли у него или что посерьезнее, а просто выпроводили вон, и хорошо еще, что не со всеми наемниками, с которыми он сопровождал караван. Вернее, Эсваю от этого как раз было бы легче, не остался бы один, но остальные были просто счастливы, что не оказались вместе с ним в такой заднице. На них наемник был и не в обиде: хоть и не стали заступаться (а как тут заступишься?), но зато отсыпали еды и патронов. Они сами смогут купить в городе, а он иначе точно сдох бы.

читать дальшеБросив последний тоскливый взгляд на ворота и стену, отделявшие его от тепла и безопасности, Леший побрел прочь. На душе было погано, да и самочувствие не добавляло радости, однако вместе с этим приходило и странное чувство свободы. Только ему Эсвай был тем более не рад. Вот уже несколько месяцев, с тех пор, как он убил лешего, и его выгнали из Питера, его ужасно бесили люди. Не поведением, не словами - а просто своим присутствием, тем, что приходилось постоянно находиться рядом с ними. В кузове грузовика ведь едва повернешься, так что охране приходится буквально толкаться задами, там даже для сна только пара мест на ящиках, так что спать приходилось по очереди. Нет, от такого соседства Эсвай и раньше устал бы, но не настолько, не до едва скрываемой ярости и желания их всех придушить. Можно было списать все на трудную дорогу, на усталость, на начинающуюся простуду... Но он и сам знал, что это значит. Так ведут и чувствуют себя зараженные, и стало быть, встреча с лешим не прошла для него без последствий. Конечно, Эсвай контролировал себя, был приветлив, а если оставался хоть на секундочку один, то оглядывал и ощупывал себя в поисках внешних признаков мутации. К счастью, их не было, и даже самый тщательный осмотр на кордоне ничего не выявлял. И теперь во всем этом была своя особая ирония: не попасться с мутацией и быть выкинутым из-за неопасной болячки...
Впрочем, хоть Лешему и было комфортно подальше от скопления людей, все-таки стоило как-то устроиться на ночлег, и сделать это лучше недалеко от города - на той территории, которую регулярно зачищает местный гарнизон. До Бедствия город был значительно больше, и теперь узкое кольцо стен окружали развалины старых домов. По большей части их разобрали на стройматериал или просто порушили, чтобы там не гнездились твари, но кое-где можно было найти укрытие, как от холода и ветра, так и от зверья. И в этом Эсваю повезло: вскоре ему попался остов одноэтажого здания. Голые бетонные стены, кое-где уже пошедшие глубокими трещинами, зияющие черные провалы окон, крыша местами обвалилась - но все это было уже неплохо. Хотелось сразу найти себе укромный уголок, развести там костер и отдохнуть, но делать так было ни в коем случае нельзя: как знать, какие у него здесь окажутся соседи? Матерясь про себя, Леший обошел каждый закуток. Здание, на его удачу, было пустым, но свет фонаря выхватил в пыли следы и когтистых лап, и человеческих ботинок. Впрочем, было вполне ожидаемо, что эти места хоженые.
Леший попытался забраться на крышу, но лестничный пролет обвалился, так что пришлось довольствоваться первым этажом. Он прошелся немного и отыскал подходящее укрытие: комнату с одним окном и двумя выходами, из одного из которых хорошо просматривался коридор. После этого побродил немного по окрестностям, собирая хворост, и вскоре устроился, развел костер и поставил на огонь котелок, куда перелил половину объемистой фляжки воды и засыпал засушенные лечебные травы. Вокруг было тихо, только обычные точные шорохи нарушали зыбкое спокойствие, да пел ветер, гуляя по коридорам и комнатам. И все же, пока отвар готовился, Эсвай озаботился защитой своего убежища: растянул в коридорах недалеко от входов бечевки, на которые повесил разную металлическую мелочь. Если кто-то пройдет, она зазвенит, а спал наемник очень чутко.
Отвар закипал, распространяя по пустой комнате резковатый травяной запах. Будет невкусно, как и большинство лекарственных сборов, но помочь должно быстро: при определенной доле удачи, если ночь будет спокойной и не очень холодной, уже к утру Лешему станет намного лучше, и он сможет далеко пойти или набиться по дороге к какому-нибудь каравану. Но последнее - если совсем уж повезет. Однако это спокойствие играло с Эсваем и злую шутку. Организм решил, что теперь ему дадут отдых, и теперь собирался приходить в себя медленно, без спешки. Тяжелыми, сонными волнами накатывал жар, побуждая укутаться потеплее, лечь и отключиться. Но пока нельзя. Подцепив палочкой котелок, Леший снял его с огня, перелил содержимое в кружку и принялся пить быстро, обжигая язык и горло, пока отвар был горячим. А когда кружка была пуста, он почти сразу провалился в сон, совсем не такой, каким спят в диких землях - беспокойный, но в то же время крепкий. Все-таки простудился он довольно сильно.
А пробуждение было как раз таким, какое ждет тех, кто решает хорошо выспаться вдали от человеческого жилья - если им вообще удается проснуться. Звон задетой растяжки ударил по ушам, но сбросить с себя сонную одурь и вскинуться Лешему удалось не сразу. Еще не вполне понимая, что происходит, он схватил свой видавший виды АК-47 и выстрелил одиночным куда-то наугад, на звук. Ему еще раз повезло: вой, переходящий в хрип, раздался совсем рядом с ним, и, разлепив наконец глаза, наемник увидел, как валится на землю еще дергающаяся туша беспокойного духа, но за первой тварью на него бросилась еще одна, а за ней маячила довольно крупная стая. Отвратительного синеватого цвета уродцы, вооруженные когтями, зубами и шипами, бросались на него, силясь разорвать и сожрать, даже не догоревший еще костер их не останавливал.
Должно быть, до Бедствия здесь неподалеку было кладбище, вот местные собаки и мутировали в эту мерзость. И неудивительно, почему любого, кто хоть раз чихнет, заворачивали на кордоне: более грязные и заразные твари, чем беспокойные духи, - пожалуй, только полукуры.
Эсвай еще не до конца проснулся, но рефлексы бойца и охотника делали свое дело: он клал тварей одну за другой, точными выстрелами, тратя на одну самое большее две пули. Пять уже лежали на полу, поскуливая и издыхая, а остальные чуть отступили, собираясь для новой атаки.
- Рановато пришли, суки, - прошипел Леший. Получилось и правда забавно: его, больного, попытались определить себе на ужин твари, знающие толк в охоте, но больше известные как падальщики. Воспользовавшись передышкой, наемник подхватил свой вещмешок и закинул его на плечо. Котелок и кружку придется бросить, от это была явно не самая большая потеря в его жизни. Прикинув, что так может не хватить патронов, а еще если беспокойные духи кинутся всей стаей, он просто не успеет их всех пострелять, он решил отступать через второй выход и забраться на уже примеченную им груду бетонных обломков, образовавшуюся в том месте, где обвалился кусок крыши. Там можно будет либо подождать, пока твари уйдут, либо убивать их по одной, не боясь, что они набросятся кучей.
Но раньше, чем начал осуществлять свою задумку, Эсвай услышал звон во втором коридоре. Оставалось еще окно, но уж в том, что твари поджидают его и на улице, он был абсолютно уверен. Плохо. Леший встал так, чтобы костер не слепил глаза, спиной к стене, но оставив себе пространство для маневра. Расстегнул плащ, под которым висел тесак, затем расстегнул подсумок с запасными магазинами. Оставалось только принять бой.
Первый выстрел достался первой же высунувшейся из темноты морде, и передышка затянулась еще на несколько мгновений, но не более. Затем стая бросилась на добычу слитно, как по команде. Теперь уже бесполезно было экономить патроны, и Эсвай выпустил по ним очередь, удачно задев нескольких. Благо, калибр позволял с первого же попадания выбивать из тварей весь боевой задор, а кидались ни на Лешего совсем не так остервенело, как на "чистых". Он успел выпустить еще одну очередь, а потом оставшиеся беспокойные духи оказались уже совсем близко.
Развернувшись вбок, Леший припечатал прикладом одного, затем, обратным движением, - второго, а третий вцепился ему зубами в левый рукав, прокусив плащ и вонзив кривые грязные зубы в руку. Совсем плохо. Но к счастью, злость, адреналин и желание во что бы то ни стало не оказаться добычей тварей не дали наемнику запаниковать. Первым побуждением было начать трясти рукой, теряя драгоценное время и инициативу, но он ему не поддался, в просто выпустил автомат и сдернул с петли тесак, длинный и тяжелый, расширяющийся к концу клинка и там же снабженный острым шипом. Одного удара хватило, чтобы расколоть мутанту череп, а снова развернувшись, Леший отмахнулся от второго. Он прыгал, уворачивался и рубил, уходя от когтистых лап и оскаленных пастей. Еще одна тварь добралась до его ноги, но вскоре рухнула с перерубленным хребтом...
Наконец их осталось всего четыре штуки, и они, поджав тощие голые хвосты, скрылись в темноте. А Леший, удостоверившись, что опасность миновала хотя бы на время, прислонился к стене и медленно сполз по ней. Его трясло, укусы немилосердно болели. Горло и грудь раздирал кашель, а жар снова усиливался. Нет, здесь оставаться было нельзя, иначе твари вернутся, а он будет беспомощен, да и раны от укусов этих падальщиков стоило обработать. Но перед тем - найти укрытие получше.
Отдохнув немного, наемник собрал свои вещи, сменил магазин автомата и вышел из здания. Поблуждав еще немного, уже еле переставляя ноги, он вдруг споткнулся обо что-то. Глухо выматерился и тут же закашлялся и собрался было подняться и идти дальше, но понял, что это какой-то люк. Что же, кротокрысы, которые наверняка водятся в канализации - куда более приятные соседи, чем беспокойные духи. Леший подцепил крышку и, напрягшись, поднял ее, посветил фонарем внутрь. Там обнаружились ржавые железные скобы, вбитые в стенку бетонного колодца - лестница. Кое-как, шипя, ругаясь и стараясь не слишком сильно напрягать раненую руку, Эсвай стал спускаться...

Upd. Продолжение.
Что-то я совсем расписалась. Еще 1450 слов, и это еще даже не середина...
Осторожно, есть мат.

читать дальшеОн преодолел с десяток ступеней, местами проржавевших и держащихся на честном слове, а потом оступился, а под рукой раскрошилась толстая корка ржавчины, покрывавшая металл, и Эсвай с криком полетел вниз. Но падение было недолгим, и вскоре наемник шлепнулся о бетонный пол. К счастью, даже в таком состоянии рефлексы сработали, и он успел сгруппироваться, так что не расшибся, только содрал в кровь ладони. Приземлившись, он повалился на бок и не сразу смог подняться. Все тело ломило, укусы беспокойных духов начинали жутко болеть, а в голове гудело, и мысли путались. Но разлеживаться вот так было нельзя, и Леший с трудом поднялся на ноги, а затем взял в руки автомат.
И вовремя. Его крик и звук падения явно не остались незамеченными, и теперь он слышал тихие шаги впереди. Зажегся фонарь, на время ослепив Лешего.
- Имя? - последовал окрик.
- Эсвай, - отозвался наемник.
- Жженый, - представился незнакомец. - Калаш опусти, ушлепок. Ты кто такой и что тут забыл?
Такой прием Лешему сразу не понравился, но выбирать не приходилось.
- Меня тут духи погрызли малость, - объяснил он. - Помоги, буду должен.
- Значит так, оружие на землю, мордой к стене. Посмотрим, чем ты там должен будешь...
- А чего так резко-то? - Эсвай опустил оружие, но дальнейшие требования выполнять не спешил. Он понятия не имел, что это за люди и почему они прячутся в подземных коммуникациях под городом. Это мог быть рейд зачистки, а могли быть отщепенцы, бандиты или зараженные. Словом, наемник понимал, насколько он рискует: он с равным успехом мог сейчас получить помощь, а мог быть обобран, как липка и выкинут наружу и хорошо, если живым. Впрочем, если его после общения с беспокойными духами оставят без аптечки, помирать ему, с хорошей вероятностью, долго и очень неприятно, если никакая тварь раньше не сожрет.
- А того, что ты тут один подранок, пацан, а нас трое, - Эсвай услышал, как за спиной Жженого и правда кто-то переминался с ноги на ногу. Надо же, как тихо подошли. - Я жду еще пять секунд, и считаю, что ты по-хорошему не понял.
Ладно, лучше уж пулю в затылок, чем загибаться от заражения крови или еще какой неведомой болячки. Эсвай медленно опустил автомат на пол, затем распахнул плащ и выложил рядом тесак и старенький обрез. Подумав, присоединил к этому богатству и нож, висевший на поясе в кожаных ножнах. Тот, что был спрятан за голенищем высокого ботинка, он решил пока не отдавать. Затем послушно завел руки за голову, сцепив пальцы в замок, и отошел к стене. Фонарь приблизился, еще раз резанув по глазам, за спиной, чуть сбоку послышались шаги, а затем Эсвая сильно толкнули к стене, впечатав в нее лицом, и он сумел только чуть выставить вперед локти, чтобы удар частично пришелся на них. Все равно приятного мало. Леший тихо зашипел, а тем временем кто-то со знанием дела уже обхлопывал его в поисках оружия, которое он мог спрятать. К счастью, нож он затолкал достаточно глубоко за голенище ботинка - самому быстро не выхватить, зато не нашли. Сложенные на полу автомат, обрез, нож и тесак тоже не остались без внимания и быстро перекочевали к его "спасителям". Которые что-то не торопились делиться с ним кровом и медикаментами. Но вдруг тот, который обыскивал Лешего, остановился и замер, как будто прислушиваясь.
- Народ, подойдите-ка сюда. Он, похоже, наш.
В каком это смысле "наш" Эсвай спросить не успел, потому что к нему и правда подошли остальные, но некоторое время молчали и вообще ничего не делали. Повисшая тишина была такой напряженной, что, казалось, между стоящими людьми сейчас начнут быть электрические разряды. А потом в затылок Лешему ткнулось дуло пистолета.
- Давно ты заражен?
Вот оно что. Под землей здесь прячутся мутанты, неудивительно. Пожалуй, впервые в жизни Эсвай был по-настоящему рад, что однажды повстречался с лешим и теперь сам медленно превращается в тварь, ведь будь он "чистым", его бы точно обобрали и убили, чтобы не выдал убежище.
- Два месяца назад я убил лешего, - он специально упомянул об этом своем подвиге, чтобы набить себе цену. - Выходит, с тех пор и заражен.
- Лешего? - фыркнул один из троих, судя по голосу, Жженый. - Да ты гонишь, пиздюк мелкий. Тебе сколько лет вообще? Лешего он убил...
На миг Эсвай испугался, что сейчас его пристрелят. Начинать знакомство с якобы вранья - плохая идея, особенно, если тебе уже приставили ствол к затылку.
- Зуб у меня на шее висит, - он, как мог, старался говорить спокойно и уверенно, но внутри словно сжимался противный, холодный ком. Уже страшно, но не настолько, чтобы пришла та самая спасительная пустота в мыслях, когда эмоций и лишних переживаний просто не остается. Да еще жар и боль делали свое дело, так что соображать было тяжело. Леший не рискнул опустить руки и дотянуться до своего трофея, пусть сами смотрят, если хотят. - А лет мне шестнадцать.
Чья-то рука и правда потянулась к его шее, а потом опустилась ниже, нащупывая длинный кожаный шнурок, а на нем зеленоватый, отдаленно похожий на человеческий, зуб длиной почти с ладонь. К нему поднесли фонарь, от чего Эсвай зажмурился, стали рассматривать.
- Ни хера себе, реально леший, - заключил тот, кто держал в руках зуб, не сильно, но ощутимо оттягивая шнурок.
- Ну значит, пацан, повезло тебе, - Жженый говорил уже куда более благосклонно, и хотя Эсвай не тешил пока себя излишней надеждой, это уже была маленькая победа. - Давай шагай с нами, отведем тебя к Упырихе, она разберется, что с тобой делать.
Леший не заставил себя упрашивать, а бодро отлепился от стены и позволил себя вести. Теперь от разглядел, что встретило его действительно трое, и теперь один шел сзади с его оружием, другой, который представился Жженым, освещал дорогу фонарем, а третий шел рядом и все еще держал пистолет прижатым к его затылку.
- Руки хоть можно опустить? - спросил Эсвай. Самому лучше резких движений не делать.
- Можно, - не оборачиваясь кивнул Жженый.
Этой возможностью наемник тут же и воспользовался, потому что его ощутимо шатало, и удерживать так равновесие с каждым шагом становилось все труднее. Видимо, изрядно вымотанный организм решил, что в ближайшее время его никто не попытается убить, и захотел поскорее расслабиться, но Леший знал, что пока рано. Сперва его ждала встреча с этой самой Упырихой, а потом, скорее всего, торг, во что ему встанет лечение и возможность отдохнуть. Значит, ближайшее время он должен быть собран, находчив и по возможности абсолютно спокоен. И ни в коем случае не вырубаться.
Так они миновали длинный проход, затем повернули и прошли еще столько же, но дальше Эсвай переставлял ноги уже куда веселее, ведь впереди маячил теплый, оранжевый свет костра, и при виде него становилось совершенно наплевать, кто около него сидит: "чистые", зараженные, да хоть твари...
Косте оказался разведен внутри большого коллектора, ныне полностью сухого, и ютился около него примерно десяток человек. Вернее, не совсем человек. Признаки заражения были заметны практически у всех. Так, Жженый был покрыт тошнотворными коричневыми пятнами, в центре которых кожа уже начинала превращаться в роговое покрытие. Двух других своих конвоиров Леший пока не разглядел, зато взгляд его тут же остановился на предводительнице этих отщепенцев. На крепком деревянном ящике, выше остальных, сидевших прямо на полу, устроилась женщина, ростом, похоже, с высокого мужика. А может быть, так казалось потому, что оценить можно было только длину ее рук - и так немалую, так еще и пальцы ее были неестественно вытянутыми, как у настоящего упыря. Лицо ее тоже было не совсем человеческим - нечто среднее между лицом и мордой твари. Слишком широко расставленные, но еще человеческие глаза, расплывающиеся, сглаженные черты лица, вывернутые наизнанку уши, жидкие, выпадающие светлые волосы. Словом, не самое приятное зрелище, но Эсвай пришел сюда явно не в поисках прекрасной дамы. Довершали этот незабываемый образ грязные камуфляжные штаны и китель, очень большого размера и висевшие на Упырихе мешком - ведь шиты они были на человека, а не на мутанта.
- Это кто? - низким, слегка гнусавым голосом поинтересовалась женщина.
Эсвай пока молчал.
- Да вот пиздюка подобрали, - пояснил Жженый. - Говорит, что его духи погрызли, просит перекантоваться и чтоб подлатали. Он из наших. И еще говорит, он боец дохуя, лешего убил.
- А ты немой что ли? - выслушав Жженого, Упыриха в упор посмотрела на наемника. - И чо, боец, духов-то много завалил?
- Из тех, что ко мне полезли, четыре шавки убежало, - честно ответил Леший. Он бы сказал и точное число, но просто не посчитал.
- Мда, прямо герой какой-то, - женщина хмыкнула, и непонятно было, верит она или нет. Во всяком случае, наемник понимал, что здешние зараженные окрестную стаю знают, и посчитать количество оставшихся голов им труда не составит.
- И еще калаш нам подогнал, - вклинился Жженый.
Наемник скривился. Ничего он никому не подгонял, но что с автоматом придется расстаться, было очевидно и так, и возражать было глупо.
- Ну пусть живет пока, - благосклонно кивнула Упыриха. - Звать-то тебя как?
- Эсвай. Леший.
Впервые он назвал свое прозвище в самом честном смысле.

Upd2. Еще продолжение.
И еще 1542 слова. Это грозит вырасти в макси...
Да, мат опять присутствует, щито поделать)))

читать дальшеДальше можно было просто вырубиться. То, что с ним должно было произойти, никак не зависело от него самого. Так что последнее усилие - снять плащ и показать, где его погрызли беспокойные духи, а потом можно было позволить сознанию ускользнуть с темный, тяжелый то ли сон, то ли бред, расцвеченный оранжевыми сполохами костра, в свете которых перемещались смутные тени людей. Вернее, уже не совсем людей. Чьи-то руки обыскали его, вытащили все ценное, но с этим было ничего не поделать. Эсвай был в том положении, когда торговаться не приходится. В конце концов, его могли бы просто обобрать как липку и выкинуть подыхать на улицу. Или убить. А потом, может быть, и сожрать... интересно, они уже достаточно мутировали, чтобы не брезговать человечиной, как твари? Но зуб лешего на шее иногда бывает очень полезен.
Сон то наваливался, то отступал, сквозь него проступали голоса и лица - то обычные человеческие, то уродливые, с явными признаками мутации. Лешему было жарко, и в то же время трясло, как от холода, а временами он и вовсе мерз так, что зубы стучали друг о друга. Но он слишком привык все время следить за обстановкой, чтобы позволить себе вообще ничего не соображать. Он понимал, что валяется с очень высокой температурой, а значит, валяться будет долго. И хорошо, если это все та же проклятая простуда, а не какая-то гадость, которую он подцепил от беспокойных духов, потому что тогда ему точно конец. Даже если у этих отщепенцев есть лекарства из болотных лилий, никто не станет тратить их на чужака.
А потом Лешему стало совсем плохо, он уже не понимал, где он, и что с ним делают. Огнелисица Нэсса лизала ему руки и терлась мордой, а он под столом подкармливал ее лакомыми кусочками. Ника, его сестра, все просилась взять ее на охоту, отец грозился, что уходя, станет запирать ее дома... Потом был запах сырости и плесени, вездесущий, въедающийся в ело и одежду, такой, который, казалось, ощущаешь не только носом, но и кожей. Мутный зараженный туман висел в воздухе, а тварь, жуткая, покрытая мхом, с непропорционально длинными руками, напоминающими то ли голые ветви, то ли болотные коряги, наступала не него. У ее ног лежало обезглавленное тело отца, а единственный глаз лешего, огромный и белесый, смотрел прямо на Эсвая, и тот поднимал взгляд, не в силах противиться. Затхлый и гнилой запах становился невыносимым, перед глазами все начинало плыть, и он, не чувствуя ни рук ни ног, делал шаг к лешему, который только того и ждал... А потом он судорожным, инстинктивным движением нащупал рукоять тесака и ухватился за нее, как за единственную надежную вещь в мире, который неумолимо погружался в темную и гнилую бездну... Он прижался спиной к неровной стене норы лешего, и тварь надвигалась на него, хотела порвать на куски. Он был вымотан до предела и задыхался, сознание мутилось, но все же его хватило на то, чтобы выгадать момент и, перехватив тесак обеими руками, вонзить его прямо в белесый огромный глаз...
Он пришел в себя все у того же костра, только народу вокруг было гораздо меньше. Упыриха куда-то делась, а на ее ящике восседал Жженый. В углу еще кто-то из зараженных ковырялся со своим снаряжением.
- Надо же, не сдох, сопляк, - Жженый опять не мог не обругать как-нибудь чужака, но на самом деле выглядел вполне довольным. Должно быть, он возлагал надежды, что наемник очнется.
Леший с трудом поднял голову и еще раз оглядел помещение и себя самого. Он лежал на своем же плаще, постеленном прямо на бетонный пол, но еще заботливо укрытый каким-то тряпьем. Укусы были аккуратно перевязаны и даже чистыми бинтами, а потому хоть и болели, но терпимо и не той нехорошей болью, которая говорит о том, что рана воспаляется. Впрочем, чувствовал Эсвай себя все равно гаже некуда. Голова была тяжелой и смурной, все тело ломило, а раны и ушибы отзывались болью при любой попытке пошевелиться. К тому же, на него накатила такая слабость, что и шевелиться-то он едва мог.
- Ну не сдох, - Леший с трудом разомкнул спекшиеся и потрескавшиеся губы и с не меньшими усилиями протолкнул через пересохшее горло несколько слов. - Вода есть? Или бухло?
- Кому бухло, кому хер в ебло, - ухмыльнулся Жженый, но все же соизволил подняться с ящика и облагодетельствовать Эсвая кружкой воды - по вкусу даже кипяченой. Пить хотелось ужасно, так что наемник тут же взял, почти выхватил, у него кружку и даже не стал продолжать перепалку, а ограничился глухим "да пшел ты..." и тут же припал к живительной влаге.
- А может еще и жрать хочешь? - на этот раз мутант спрашивал даже почти участливо.
Леший жадно выхлебал воду и только после этого понял, что от еды действительно не отказался бы, правда, не всякая пошла бы ему сейчас на пользу. Он понимал, что здесь явно не обошлось без подвоха, но сейчас ему было слишком хорошо, чтобы пытаться угадать, в чем тот состоит. Должно быть, ему перевязали раны и оставили так валяться, и если кто-то и поил его полубесчувственного, то явно не слишком часто, и жажда была просто ужасной, а теперь она успокаивалась.
- Хочу, - признался Леший.
- Отлично, значит, поднимай задницу и сделай что-нибудь пожрать. Припасы вот там в углу, - последовал ответ.
- Тогда не хочу, - Эсвай улегся обратно и отвернулся.
- Нет, пацан, ты не понял, - Жженый рассмеялся, неприятно и зло. - Ты сейчас тащишься готовить хавку, или я делаю лишнюю дырку в твоей башке, вот и весь расклад. Очухаться ты очухался, но нихрена еще не отработал.
Наемнику не оставалось ничего, как кивнуть и быть милым и покладистым. Встать получилось не сразу, и его ощутимо шатало, а слабость была такой, что он едва мог дотащить до огня наполненный водой котелок, однако жаловаться было точно некому. Но главное, что он выжил, и если отщепенцы все-таки не решат с ним расправиться, уже не помрет в обозримом будущем. И мудака Жженого запомнит, равно как и всю эту компашку, где его обобрали до нитки, даже по традиции последний патрон не оставили. Он знал, что когда оправится, все им припомнит, тем более, что жалеть зараженных он не собирался.
Шерстистая утка, которую он нашел среди припасов, была явно не первой свежести, так что проваривать ее пришлось долго, но в итоге получилось вполне сносно. Впрочем, пока Эсвай возился, Жженый поглядывал на него с явным неудовольствием - должно быть, мутанты могут и откровенную падаль жрать без особых проблем.

Так прошли следующие несколько дней, хотя определять время Эсваю было непросто. На поверхность его не выпускали, а только гоняли по всяким мелким поручениям, по сути спихнув на него весь быт их убежища. Он готовил, чистил и чинил оружие, штопал и стирал одежду. Одного его не оставляли, и рядом с ним постоянно присутствовал кто-то с оружием: либо Жженый, либо один из его подручных. Впрочем, предосторожность была излишней, ведь Леший, пока не выздоровел окончательно, и не думал о том, чтобы вернуть себе свое добро и сбежать. Во-первых, это было слишком рискованно, а во-вторых, больной и раненый он бы далеко не ушел, как сам же недавно убедился. Так что оставалось только делать, что говорят, иногда только огрызаясь на тычки и подколы, чтобы местные не подумали, будто об него и впрямь можно вытирать ноги, а еще - наблюдать и отслеживать связи в этой компании, искать, с кем проще договориться.
Он почти сразу понял, какова основная тема, занимающая умы зараженных. Тема, которую редко обсуждают открыто и вслух, но полунамеками, обмолвками, даже жестами затрагивают постоянно: кто когда окончательно мутирует и обратится в тварь, безумную и опасную даже для своих. Задачей окружающих было не допустить такого: убить своего товарища раньше, чем он окончательно потеряет человечность. И зараженные постоянно следили друг за другом, подозревали, перешептывались, строили догадки. И центральной их фигурой, конечно же, была Упыриха. Некогда самая адекватная и больше всех похожая на человека, она теперь стремительно мутировала, но, казалось, не замечала этого или не хотела замечать. Она и правда напоминала уже скорее упыриху, чем женщину, но все еще не желала уступать власть и держала остальных железной рукой. Выстрелить ей в спину никто не решался, а некоторые и правда верили, что Упыриха, несмотря на прогрессирующие изменения, еще долго будет сохранять разум. Другое дело - Жженый. До обращения ему, скорее всего, было еще далеко, и он мог бы занять место предводительницы, но то ли ждал момента, то ли ему было комфортнее на вторых ролях. Они с Упырихой казались лучшими друзьями, и Жженый никогда не высказывался открыто против нее, но вот со стороны отчетливо ощущалось растущее напряжение между ними.
И из этого становилось ясно,почему именно Жженый взялся следить за чужаком и ревностно не подпускал к этому никого, кроме самых доверенных. Хороший боец всегда полезен, его можно использовать для будущего переворота, но еще ценнее - будущий леший. Психоактивная тварь умна, она не превратится в тупое животное, и даже когда обратится, может защищать своих. Кроме того, это практически гарантия, что городская зачистка никогда не найдет убежище, ведь леший просто не даст подойти к нему близко. А потому неудивительно, что Жженый никому не хотел отдавать такое ценное приобретение. Обращался он с Эсваем не то, чтобы нежно, а его шутки и поддевки были такими же глупыми и заслуживающими хорошего удара по морде, как и поначалу. Но все же он заступался за него перед остальными и не давал слишком гонять, а главное - твердил, что нечего наемнику прохлаждаться в канализации, пора тащить его на охоту, где от него пользы больше. Леший ждал этого с нетерпением. Охота - это оружие в руках. А оружие в руках - это возможность наконец самому распоряжаться своей дальнейшей судьбой.

запись создана: 02.07.2016 в 21:20